Судьба по контракту - Страница 114

К оглавлению

114

— Ты как выжил, лейтенант?

— Череда случайностей, — Ильм отпил вина, — и какое-то не очень правильное везение.

Смог сбежать из тюрьмы. Теперь на вольных хлебах.

— С этими что ли? — Лосось указал газами на Томаша.

— Это временно.

— Они не знают такое слово.

— Я научу.

— Горячий ты, как задница после парной. Рубака и не таких голубцов обламывал. Гладко стелет, да жестко спать.

— Ты знаком с моим товарищем?

— Какой он тебе товарищ, — Лосось презрительно скривился, — там каждый друг друга сожрать готов. За деньги. За власть. За красивое оружие. Знаю я Томаша, и он меня тоже смотрю, признал. Частенько у восточной башни сталкивались. Проклятая суета… Монетка в карман и дельце обустроено. А куда прикажешь деться? Страшные они люди…

— Оставь, Лосось. Ты не открыл для меня истины.

— Мне то что, я просто так… Ты какими судьбами здесь?

— Так, дела. Лучше расскажи, как ты в этих краях оказался.

— Обхохочешься, — Лосось не очень весело усмехнулся, — лежу раненый, охвачен, значит, всеобщим вниманием, и вдруг однажды поутру образуется возле меня двоюродная тетка. Думаешь, она меня про здоровье спросила? Куда там… Без особой скорби в голосе сообщила, что дядька мой копыта отбросил… Такие крендели… А он как раз этим заведением и владел. И, представляешь, перед смертью это хрыч все под меня списал. Мол, никто лучше не справиться… Я сначала ни в какую… Я ж солдат всю жизнь. А потом покумекал, а на что мне эта служба сдалась? Ну, дослужусь когда-нибудь до сержанта, и что? Если дослужусь… Вечно торчать на этих проклятых воротах? А не пошло бы все… Короче, согласился. Рассчитался со службой, и… Знаешь что самое обидное? Самое обидное, что никто даже не пожалел, что Лосось, ветеран последней войны, честный… ну почти честный служака решил уйти… Никто даже доброго слова не сказал… В общем, теперь у меня новая жизнь. Дело я освоил быстро. Паре дурачков местных, решивших, что теперь им тут молочные реки потекут, по сопатке лично навернул и блаженствую. Деньги капают потихоньку, еда отменная, девки под боком. Чего еще надо? Меч и сбрую свою взял сюда. Когда накатит, наряжаюсь в броньку и на заднем дворе клинок верчу, пока семь потов не сойдет. Кстати, я на тебя обижен…

— За что? — удивился Ильм.

— Мог бы меня навестить в казармах, и Оле тоже.

— Я хотел, — некромант виновато потупился, — Санти не велел.

— Это в его духе. Как кстати он там поживает?

— Умер Санти…

— Как умер? Как это умер? Да его оглоблей не перешибешь. Ты что говоришь такое? Он не может…,- кружка в руках Лосося дрогнула, — умер…

Глаза его подозрительно покраснели.

— Где это случилось?

— Внезапно. Прямо на службе. Служебное расследование провели и пришли к единодушному выводу, что случился апоплексический удар на фоне излишней любви к зеленому змею.

— И ты в этот бред веришь? Веришь, что вот так на ровном месте такое могло случиться?

— Не верю. Ты это… не возбуждайся так, косятся на нас… Я смерть Санти просто так не оставлю. Есть у меня мыслишки кое-какие. Кое-кто заплатит за это…

— Уж ты отомсти, — Лосось яростно стиснул кулак, а потом и вовсе сжался, словно готовясь к прыжку, — хочешь, я тебе одну гнилую историю поведаю?

— Ты о чем? — Ильм окинул собеседника внимательным взглядом.

— Живет здесь недалеко пастух местный, — бывший стражник, часто заморгал, и отвернулся, — извини, лейтенант, что-то сомлел я… Так вот у пастуха этого есть сынок непутевый. Не пришей к шубе рукав. Бугай вымахал такой, что пахать можно. Он же недоносок все ищет, где пожирнее кус ухватить… Короче все бы ничего, да заявился он намедни ко мне с дружками выпить… Для деревенских вообще-то есть еще одно заведение попроще… Ну, по деньгам… У меня клиенты солидные, но местная рвань иногда нет да разживется парой серебрянных, и тогда прут сюда как одержимые. Для форсу, значит… Ну я им жратвы по деньгам накидал, вина дешевого принес. Девки то мои бояться таких уродов, а я их не принуждаю. Сам обслужу, да заодно если надо кулаком на закусь отмечусь. Верчусь я около стола, а сам в пол уха слушаю, что они там брешут с пьяных глаз. И тут этот пастухов сын ни с того ни сего вдруг и говорит, что мол он самый тут бывалый боец. Дружки его на смех сразу подняли, мол, он и с колом управиться не сможет. А этот взъерошился и на тебе… говорит, что на город с мечом ходил и едва голову не сложил…

— Враки, — подытожил Ильм.

— Что у трезвого на уме… Может, и прихвастнул немного, конечно, — Лосось отпил пива, — ты сомневаешься?

— Время прошло достаточно с тех пор, — некромант вздохнул, — вся эта история наверняка докатилась и сюда. Он ее услышал и решил перед дружками перья распушить.

— Может и так. Только я точно знаю, что он к лесной братии вхож. Он здесь в деревне налетами бывает, а так все больше лесу ошивается. Что, если он там про нашу башню услыхал?

— Ты мне сейчас предлагаешь его за мошну подержать, — Ильм внимательно посмотрел на собеседника, — я правильно понял общий смысл?

— Да.

— А ты?

Лосось опустил голову.

— Я не могу, Ильм. Я ж тут теперь при деле. Фигура так сказать. Не гоже мне, сам понимаешь… весь я на чужих глазах.

— Выходит, ты меня нанять пытаешься? — изумился и одновременно немного возмутился некромант. Всему, знаете ли, есть разумные пределы. Если дело и дальше в таком темпе пойдет, то его обычные смерды ровней посчитают. Но в словах стражника был резон…

— Да Единый с тобой, ты меня не так понял, кто я, а кто ты, — стушевался Лосось, явно почувствовав, что перегнул палку, — только обида то общая. Или забыл, как сам мечом махал той ночью?

114